В джазе не только дедушки.

Журнал «Город», Катя ЩЕРБАКОВА.

Ильдара Казаханова часто называют лучшим джазовым гитаристом Петербурга. На его счету немало интересных проектов — как в джазе, так и вне его. Казаханов работал в коллективе «Старый Карфаген», прогремевшем по питерским клубам. Играл с Павлом Кашиным и группой «Пеп- си». Сейчас выступает в «Хоронько», не забывая и про собственные джазовые проекты. Мы решили разобраться, как живется джазовому музыканту в мире победившей попсы.

— Вы часто исполняете джазовые стандарты. Зачем это надо?
— Во время обучения в училище джаз казался мне нафталином. Это все старперство, которое тормозит мое развитие, как я думал. Но, закончив училище, я понял, что знание стандартов определяет профессиональный уровень музыканта.
— Наверное, перед поступлением в училище вы уже считали себя сложившимся гитаристом?
— Изначально я учился в музыкальной школе по классу аккордеона. Система образования там была такова, что за четыре года я возненавидел всю эту музыку. Мама продала аккордеон и благополучно купила себе шубу, о чем долго мечтала. А потом подарила мне гитару, и возник школьный ансамбль, исполнявший на танцах песни Юрия Антонова и «Машины времени». И мне ужасно не нравилось, что наш руководитель заставляет нас играть по нотам. Впоследствии я почувствовал, что вроде уже стал хорошим гитаристом, но чего-то не хватает, и пошел учиться. Благополучно не поступил в Институт культуры. Но это был плюс, потому что я пошел в училище имени Мусоргского, где и познакомился с педагогом Андреем Рябовым. С того момента я понял, что совершенно не умею играть на гитаре.
— Вы специально пошли на джазовое отделение?
— Я вообще тогда не слышал подобной музыки. Я знал, что такое «песня», и мне этого хватало. А Рябов мне дал кассету Уэса Монтгомери — гениального гитариста. Моя первая мысль была — как эту ахинею вообще можно слушать? Там не было ничего, что я мог считать музыкой. А в моем тогдашнем понимании музыка должна была состоять из ритмичных барабанов и чтоб на гитаре Играть от локтя. Но спустя несколько месяцев вдруг начал ощущать кайф от джаза. Обучение в училище открыло мне глаза на музыку. Не на Юрия Антонова — а на музыку вообще. Но даже при этом десять лет назад мне не хотелось играть джаз.
— Как же вас с таким мироощущением взял к себе Давид Голощекин? Вы с ним не ссоритесь?
Как у любого гения, у Голощекина тяжелый характер. При этом я не помню, чтоб с ним нельзя было договориться, поскольку всегда получал внятное объяснение, почему мы делаем так, а не иначе. Да, он абсолютно консервативен в джазе. Но джаз — это музыка со своими законами, своим языком. Если музыкант не владеет им в совершенстве, он не достоин играть на сцене джазовой Филармонии.
— И при этом джазовая Филармония вроде как не очень популярна — на вашем последнем выступлении народу было маловато.
— В Филармонию люди приходят не столько на концерт, сколько из-за самого места. Как часто идут в кинотеатр — не на конкретный фильм, а просто «в кино». У нас бывают и полные аншлаги, когда билеты продаются и на балкон тоже. Но даже Голощекин как-то сказал мне:
«Старик, не только на тебя, но и на меня народ иногда не приходит». Ну и потом люди не готовы ходить из раза в раз на «обычную» программу. Вот если написать на афише, что у меня премьера и вместе со мной выступят звезды мирового джаза, — будет биток.
— Так в чем проблема — рисуй афиши и расклеивай!
— Я очень мало внимания уделяю промоушену собственной персоны. К примеру, я восхищаюсь Андреем Кондаковым — он умеет грамотно продавать себя. Он использует правильные схемы, не замыкается в определенных рамках, раскручивает и себя самого — как музыканта и как продюсера. Но такие все могут. Джаз никогда не был популярен — это гиблое дело, как говорил Фейертаг. джаз также никогда не был частью шоу-бизнеса. Так что тут ты либо сам занимаешься своей раскруткой, либо тебе наплевать, и ты просто играешь музыку. Обратите внимание, у нас в стране музыкантов никто не знает. Певцов знают все, а музыкантов — двух- трех профессионалов.
— А как же Зинчук?
— Единственный всенародно известный человек, Я могу уважать его за то, что он сделал из себя бренд «я — гитарист». Какой Зинчук музыкант и что исполняет — другое дело. Но для того, чтобы создать вокруг себя эту ауру, ему пришлось играть попсовые произведения или участвовать в акциях вроде «сыграю больше всех нот в секунду». Это все ерунда, конечно, но люди на это ведутся. Каждый слушает ту музыку, которой он достоин. К сожалению, кроме песенного жанра, у нас больше ничего не культивируется.
— Поэтому вы теперь работаете в Хоронько Оркестре , где в ОСНОВНОМ ПОЮТ?
— Я рад, что играю в «Хоронько Оркестре», потому что на наших концертах бурлит настоящая жизнь. Мне нравится, что в коллективе собраны разные музыканты. Наш кларнетист — с консерваторским образованием, часто и с удовольствием играет джазовые импровизации. Когда я смотрю на аккордеониста, понимаю, что много потерял, бросив играть на аккордеоне, - это колоссальный инструмент. Этот оркестр востребован. Ведь содержать коллектив из семи музыкантов могут позволить себе только счастливые люди. Мы же регулярно ездим на гастроли в таком составе — для нашего шоу-бизнеса это нонсенс.
— Не обидно, что подобного рода проекты пользуются большей популярностью, чем джаз?
Не обидно совершенно. В любом случае наибольшим спросом всегда пользовалась «прикладная музыка», как ее называет Голощекин. Слияние нескольких направлений и стилей дает что- то новое и быстро становится модным, потому что более доступно для людей, чем «чистые» жанры. Когда человек не понимает, что происходит, ему становится интересно. А в чистом виде — ну классика, ну джаз. Скучно.
— Неужели во время работы с Павлом Кашиным вам было интересно?
у него в коллективе на тот момент играли в основном джазовые музыканты, и от концерта к концерту я надеялся, что помимо его песен мы будем исполнять и какие-то любопытные музыкальные произведения...
— То есть песни Кашина вы любопытными музыкальными произведениями не считали?
Конечно, нет. Но я понял, насколько гениально он все просчитал. Его песни на тот момент строились на трех кондовых аккордах, составлявших довольно примитивные мелодии. Изменить аккорд мы не имели права
— как он говорил, так и играли. Полная чушь вроде бы. Но с каждым концертом народу было все больше, и я понимал, что ничего не понимаю.
— С «Пеп- си было понятнее?
— И с «Пеп- си» работа, к сожалению, не сложилась. Там, наоборот, было очень весело. Но стилистически чего-то не хватало, их тогдашняя музыка казалась немножко искусственной. Поэтому мы и расстались.
— Получается, что на джазовых музыкантах паразитируют все, кому не лень?
К этому надо относиться иначе. Мне всегда было интересно поучаствовать в разных проектах. Не везде получалось удачно. Это я сейчас выбираю, а раньше соглашался практически на все. Мне было любопытно. А другие самовыражаются по-своему. В том числе рассказывая о том, как на них все паразитируют.

Опубликовано: 28.01.2005

 

 

 

Последние известия

06.01.2024 :: Скоро!
Хоронько Оркестр в Ящике с праздничной программой 11 января в Санкт-Петербурге, Лиговский пр.

17.09.2023 :: Премьера!
20 сентября впервые сыграем с Electric Blue в клубе Игоря Бутмана в Санкт-Петербурге по случаю 10-летия со дня выхода альбома Red Auto.

12.09.2023 :: Electric Blue открывает сезон!
Первый осенний концерт с группой Electric Blue в Филармонии джазовой музыки.